… и пострадаю от этого закона первым, но я с этим предложением категорически согласен !
Оно было озвучено в правительстве Англии 2 года назад. Суть этого предложения в том, чтобы приравнять страдающих ожирением граждан к алкоголикам и наркоманам и, следовательно, лишить их государственной помощи как пациентов, которые не предпринимают попыток побороть свою болезнь.
Существуют, конечно, особые, генетически обусловленные формы ожирения. Они, как правило, манифестируют с детства и государство о таких детях обязано заботиться!
Подавляющая же часть больных, страдающих ожирением, – это лица, чей избыточный вес обусловлен прихотью «хорошо поесть».
Чем, скажите, не пищевой алкоголизм? Недаром у медиков в ходу по отношению к отдельным проявлениям неуемного аппетита такие термины как «пищевое пьянство» и «пищевой кутеж».
Знаю, о чем говорю.
Во-первых, сам лечу таких больных. Во-вторых, знаю болезнь изнутри. Сам далеко не из стройных: сколько себя помню – постоянно борюсь со своим весом. И, наконец, демагогическим даром не обделен: свое обжорство оправдать – мне раз плюнуть!
Поэтому каждый раз, когда слышу фразу «Доктор, я ничего не ем!», едва сдерживаюсь чтобы не сказать: «Во-о-о как вам повезло-то с обменом веществ: ничего не едите – и не худеете. Сколько на еде сэкономить-то можно…».
Но правду у нас, даже лечебную, говорить не принято – хлопот не наберешься. А потому ничего не остается, как слушать, что и как мой габаритный больной «почти ничего не ест», и, глотая слюну, нежно вспоминать мой квелый скромный бутербродик, одиноко ожидающий меня в пустом холодильнике...
Оно было озвучено в правительстве Англии 2 года назад. Суть этого предложения в том, чтобы приравнять страдающих ожирением граждан к алкоголикам и наркоманам и, следовательно, лишить их государственной помощи как пациентов, которые не предпринимают попыток побороть свою болезнь.
Существуют, конечно, особые, генетически обусловленные формы ожирения. Они, как правило, манифестируют с детства и государство о таких детях обязано заботиться!
Подавляющая же часть больных, страдающих ожирением, – это лица, чей избыточный вес обусловлен прихотью «хорошо поесть».
Чем, скажите, не пищевой алкоголизм? Недаром у медиков в ходу по отношению к отдельным проявлениям неуемного аппетита такие термины как «пищевое пьянство» и «пищевой кутеж».
Знаю, о чем говорю.
Во-первых, сам лечу таких больных. Во-вторых, знаю болезнь изнутри. Сам далеко не из стройных: сколько себя помню – постоянно борюсь со своим весом. И, наконец, демагогическим даром не обделен: свое обжорство оправдать – мне раз плюнуть!
Поэтому каждый раз, когда слышу фразу «Доктор, я ничего не ем!», едва сдерживаюсь чтобы не сказать: «Во-о-о как вам повезло-то с обменом веществ: ничего не едите – и не худеете. Сколько на еде сэкономить-то можно…».
Но правду у нас, даже лечебную, говорить не принято – хлопот не наберешься. А потому ничего не остается, как слушать, что и как мой габаритный больной «почти ничего не ест», и, глотая слюну, нежно вспоминать мой квелый скромный бутербродик, одиноко ожидающий меня в пустом холодильнике...
Мышцы болят, суставы одеревенели, мозги отупели. В этом году майский рецидив никак не планировался. Консенсус был принят еще прошлой осенью: решение не сажать картошку выглядело незыблемым и вплоть до начала апреля находило лишь приверженцев. Особенно рьяно в поддержке этой идеи усердствовал сосед…
